Арендаторы земли подмосковной
Feb. 12th, 2012 04:56 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
sirin_from_shrmВ связи с передачей прав на земельные участки нередко возникали споры, для решения которых арендаторы и землевладельцы вынуждены были обращаться в соответствующие инстанции, например в Московский Уездный Земельный Комитет.
Примером тому – жалоба жителя деревни Хлебниково, одинокого бессемейного крестьянина 63-х лет Василия Яковлевича Макеева от 26 июня 1918 года :
«Хлебниковский волостной земельный отдел 21 сего июня постановил отобрать от меня арендованный мною участок земли у гражданина того же селения Егора Камягина и передать в пользование Камягина. Постановление это я со своей стороны нахожу несправедливым на том основании, что, во-первых, Волостной Земельный комитет, расторгал арендный договор голословно, не истребовав от тяжущихся самого договора, следовательно какой же договор мог быть расторгнут не видя перед собой оного. Во-вторых, по арендному договору я, Макеев, обязан снять еще засеянный мною при снятии земли клевером в настоящее время, то есть нынешним годом должен воспользоваться тимофеевкою. В-третьих, я считаю незаконным, чтобы проситель мог воспользоваться именно засеянным, так как он сам лично участок сданный не обрабатывал и не засевал, а желает пользоваться чужим добром, что я считаю неосновательным, а потому имею честь просить Московский Уездный Земельный Отдел постановление Волостного Земельного отдела отменить и предоставить мне право на арендованный участок земли у Камягина – тимофеевку снять мне как потрудившемуся при посеве. В противном случае предоставить мне право за причиненные убытки при посеве предъявить гражданский иск».
Заседание Совета Московского Уездного Комиссариата Земледелия по этой жалобе состоялось 18 июля 1918 года.
Несмотря на то, что напрямую к теме нашего исследования это и не относится, но любопытно отметить, что секретарем этого Совета в описанный период работала Анастасия Цветаева, сестра Марины Цветаевой, и протокол данного заседания, так же, как и протокол заседания следующего дела, содержит ее автографы.
На заседании Василий Мокеев пояснил, что постановлением Хлебниковского Волостного Земельного Отдела у него отобран участок земли, площадью в 1 десятину в пользу владельца участка, односельчанина Егора Комягина. Помимо арендованного участка Василий Мокеев имел еще одну надельную десятину. «На арендуемом участке трудился личным трудом, а не наемным; в год заключения арендного договора засеял участок клевером и просил разрешения получившуюся в нынешнем году тимофеевку снять ему самому. Домашней скотины он не имеет. Получаемое им сено он продавал и тем кормился».
В своих показаниях Егор Комягин объяснил, что «он сдал свой участок в момент первой мобилизации, так как был призван и вернулся с фронта лишь 6 месяцев тому назад. Боясь запустить землю за отсутствием рабочих рук, он сдал свой участок в аренду Мокееву. Семья Камягина состоит из него самого, жены и двух детей. Вернувшись с фронта, он хочет обрабатывать свой участок, чтобы кормить свою семью. Мокеев же что получал с земли, то и продавал».
Представитель Хлебниковского Волостного Земельного Отдела поддержал Егора Комягина: «Принимая во внимание, что Мокеев человек одинокий, помимо своего надела, снимал в аренду еще участок, и руководствуясь инструкцией разделения земли по едокам, Хлебниковский Земельный Отдел постановил расторгнуть заключенный между Мокеевым и Комягиным арендный договор и предоставить спорный участок в пользование Комягина, как вернувшегося с фронта и имевшего преимущество в наделении землей, как многосемейный».
Совет Московского Уездного Комиссариата Земледелия постановление Хлебниковского Волостного Земельного Отдела признал правильным и в удовлетворении жалобы Василия Мокеева отказал.
Еще один пример – претензия крестьянина деревни Хлебниково Сергея Ивановича Каленова к своему земляку Г.П. Колычеву.
4 июля 1918 года Сергей Иванович Каленов явился в Московский Уездный Комиссариат Земледелия и предоставил выписку из протокола Хлебниковского Уездного Земельного Комитета от 28 июня с постановлением об отобрании у него четвертой части принадлежащей ему земли в пользу гражданина той же деревни Г.П. Колычева. Выяснилось, что после смерти отца жалобщика, Ив. В. Каленова, постановлением Управы Земельного Отдела один из четырех его земельных участков был передан Г.П. Колычеву по заявке последнего. Это было мотивировано тем, что у Г.П. Колычева семья, двое взрослых сыновей, и на имеющемся у него обработанном клочке негде было посеять хлеба на 1918 год, при этом ни один из четырех принадлежащих И.В. Каленову участков при его жизни не обрабатывался, и на момент обращения Колычева с заявкой все они пустовали.
На назначенное 3 августа заседание Совета Московского Уездного Комиссариата Земледелия Сергея Иванович Каленов не явился, не явился на заседание также и представитель Хлебниковского Волостного Земельного Отдела, поэтому Совет постановил спорную землю предоставить в пользование гражданину Г.П. Колычеву.
Еще один драматичный пример не касается напрямую деревни Хлебниково. Спорная земля находилась в ведении расположенной неподалеку от Хлебниково деревни Виноградово. Весной 1918 года крестьянин Волоколамского уезда Анисим Комиссаров обратился в Совет Московского Уездного Земельного Комиссариата с просьбой оставить за ним хотя бы часть ранее арендованного участка, который был у него отобран постановлением Хлебниковского Волостного Земельного Комиссариата или, по крайней мере, «позволить хотя бы в этом сезоне снять урожай растущей там клубники» .
На родине, в Волоколамском уезде, Анисим Комиссаров имел земельный надел в количестве 1 ½ десятин . Однако большую семью Комиссаровых, в которой к тому времени было пятеро детей, а на момент рассмотрения жалобы детей насчитывалось уже семеро (от полутора до 24 лет) надельная земля прокормить не могла. Поэтому 25 августа 1911 года Комиссаров заключил нотариально заверенный договор с крестьянским сообществом села Виноградово, по которому он взял в аренду до 1923 года 7 десятин принадлежащей виноградовцам земли.
«Означенную арендованную землю я снимал у граждан села Виноградова под рассадку клубники и огорода, - пояснил Анисим Комиссаров в своем заявлении. - В течение 6 лет мне пришлось немало положить трудов, как для выкопки пней и кустарника, и впоследствии ее удобрить навозом, то у меня получилось, из негодящейся земли вышел культурный огород клубничный. В настоящее время граждане села Виноградово, увидевши, что из неразработанной негодящей земли вышел хороший обработанный культурный клубничный огород – это зависть взяла граждан Виноградова. … У граждан села Виноградова есть пустопорожняя земля пахотная, при имении «Долгие Пруды» в количестве около 20 десятин, которая никем не обрабатывается. Совет Хлебниковского района предлагал гражданам села Виноградова эту землю для обработки ее, но они этого не желают, а настаивают отобрать от меня означенный огород, и решить меня, как семейного человека, куска насущного хлеба, и уже обработанного клубничного огорода на 1918 год».
Заседание Совета Московского Уездного Земельного Комиссариата состоялось 30 мая 1918 года. После доклада дела Комиссаров подтвердил обстоятельства, изложенные в прошении. «Земля была покрыта кустарником и пнями, он, положив много труда и средств, обработал и культивировал ее; в настоящее же время общество граждан села Виноградова лишило его права пользования этой земли, а Волостной Комиссариат это постановление Общества утвердил».
Представители Сельского комитета заявили, что «у них в селении наблюдается малоземье, а между тем вернувшиеся с фронта солдаты требуют предоставления им земли. Для удовлетворения земельной нужды коренного населения постановлено отобрать землю у пришлых арендаторов-клубничников, в том числе и у Комиссарова, у которых в аренде было в общем 14 десятин, тем более, что платили они за аренду весьма незначительную сумму – по 50 рублей за десятину, тогда как сами получали огромные барыши. Однако, Волостной комиссариат не допустил раздела этой земли в виду высокой культурной ценности ее, предложив использовать для наделения безземельных и малоземельных церковную землю, которой у них около 40 десятин, но пахотной земли там немного, всего 5-6 десятин, остальная же площадь под лесом и садами, и при том притязания на землю заявляют граждане еще 6-ти деревень, принадлежащих тому же приходу. Приступить к распределению этой земли нельзя, да и священник просит (исправлено от руки: грозит) закрыть храм, если отберут у церкви землю. Земля была разработана трудами Комиссарова, расчистившего ее от мелколесья и пней, взята им в аренду на 6 лет с правом возобновления договора, но, предвидя отобрание земли, Комиссаров стал ее запускать».
Представитель Волостного Земельного Комиссариата объяснил, что «хотя с. Виноградово и не отличается многоземельем, но в фондах земли этого селения есть много неразработанных пустырей, а кроме того имеется и церковная земля, которой граждане села Виноградова могли бы воспользоваться, так как церковные причты их волости, получая на свою долю земельный выдел, охотно идут на всякие уступки, но граждане с. Виноградово этой земли не распределяют, очевидно, «жалея» батюшку. Ссылка на то, что еще пять деревень претендуют на эту землю, неосновательна, так как право на нее принадлежит одному только селу Виноградову, к землям которого примыкает церковная земля. Если часть клубничной земли будет предоставлена Комиссарову, то надо иметь в виду, что на грядах имеется ягода двух, даже трех видов, весьма различных по качеству, что зависит от возраста культур».
Спрошенный вторично, Комиссаров объяснил, что «он трудами своими и семьи мог бы разрабатывать 1 ½ дес. клубники, но в настоящее время уже поздно заниматься разработкой клубничных гряд, тем более, что ему придется предварительно съездить на родину, откуда он мог прибыть в с. Виноградово не ранее как через две недели. В виду этого, а также возможности предоставления в его пользование таких культур, которые могут не оправдать его трудов, он находит более правильным совершенно отказаться от жалобы и от права получения клубничной земли».
Совет Московского Уездного Земельного за отказом от Комиссарова от жалобы постановил решение Хлебниковского Волостного Земельного Комиссариата утвердить.
Принятый 22 мая 1922 года Земельный кодекс РСФСР закрепил за волостями, селениями и другими сельскохозяйственными объединениями в постоянное трудовое пользование все то количество земли, которое на тот момент находилось в их фактическом трудовом пользовании и было законно предоставлено им постановлениями земельных органов или съездов советов (волостных, уездных и губернских) из земель, предназначенных к распределению в трудовое пользование .
«Клубничный бизнес» во времена НЭПа, т.е. с 1921 года, на несколько лет вперед получил широкое развитие у крестьян окрестных поселений. Клубнику сажали везде – и на пахотных землях, и на лесных угодьях. В «Отчете по устройству Хлебниковского лесничества Московской губернии и уезда от 1927-1928 г.» отмечается возможность предоставления лесных участков под разведение ягод: «Доходных участков в Хлебниковском лесничестве может быть много, т.к. здесь сильно развивается клубниководство и местное население с охотой арендует лесные участки для этой цели. Лесоустройство находит возможным сдавать в аренду для этой цели лесосеки лиственничного хозяйства с условием производства культур за счет арендатора через 5-6 лет».
Сергей Михайлович Голицын, семья которого жила с 1930 по 1932 год в селе Котове, вспоминает : «Когда растаял снег, мы неожиданно увидели, что все поля по соседним деревням — Щапово, Павликово, Виноградово, Хлебниково — засажены клубникой. Ее начали разводить в массовом масштабе со времен нэпа. Немалый доход она приносила хозяевам. А в 1930 году власти решили эти клубничные плантации прибрать к рукам, их попросту отобрали у владельцев участков, и был организован совхоз. Клубника благополучно поспела, и, чтобы ее собрать, кликнули клич по всей округе: приходите со своими корзинами, кушайте сколько хотите, но ни в карман, ни в сумку — ни одной ягоды. Народу набралась тьма-тьмущая, и я один день ходил, и моя сестра Катя с подругами ходила. Собирали в корзины, тащили на приемный пункт, там сваливали в ящики. Сколько погнило — не знаю. А на следующий год все плантации распахали, засеяли зерном. Да, конечно, государству хлеб нужен, а не ягоды. Так осталась Москва без клубники...»
Примером тому – жалоба жителя деревни Хлебниково, одинокого бессемейного крестьянина 63-х лет Василия Яковлевича Макеева от 26 июня 1918 года :
«Хлебниковский волостной земельный отдел 21 сего июня постановил отобрать от меня арендованный мною участок земли у гражданина того же селения Егора Камягина и передать в пользование Камягина. Постановление это я со своей стороны нахожу несправедливым на том основании, что, во-первых, Волостной Земельный комитет, расторгал арендный договор голословно, не истребовав от тяжущихся самого договора, следовательно какой же договор мог быть расторгнут не видя перед собой оного. Во-вторых, по арендному договору я, Макеев, обязан снять еще засеянный мною при снятии земли клевером в настоящее время, то есть нынешним годом должен воспользоваться тимофеевкою. В-третьих, я считаю незаконным, чтобы проситель мог воспользоваться именно засеянным, так как он сам лично участок сданный не обрабатывал и не засевал, а желает пользоваться чужим добром, что я считаю неосновательным, а потому имею честь просить Московский Уездный Земельный Отдел постановление Волостного Земельного отдела отменить и предоставить мне право на арендованный участок земли у Камягина – тимофеевку снять мне как потрудившемуся при посеве. В противном случае предоставить мне право за причиненные убытки при посеве предъявить гражданский иск».
Заседание Совета Московского Уездного Комиссариата Земледелия по этой жалобе состоялось 18 июля 1918 года.
Несмотря на то, что напрямую к теме нашего исследования это и не относится, но любопытно отметить, что секретарем этого Совета в описанный период работала Анастасия Цветаева, сестра Марины Цветаевой, и протокол данного заседания, так же, как и протокол заседания следующего дела, содержит ее автографы.
На заседании Василий Мокеев пояснил, что постановлением Хлебниковского Волостного Земельного Отдела у него отобран участок земли, площадью в 1 десятину в пользу владельца участка, односельчанина Егора Комягина. Помимо арендованного участка Василий Мокеев имел еще одну надельную десятину. «На арендуемом участке трудился личным трудом, а не наемным; в год заключения арендного договора засеял участок клевером и просил разрешения получившуюся в нынешнем году тимофеевку снять ему самому. Домашней скотины он не имеет. Получаемое им сено он продавал и тем кормился».
В своих показаниях Егор Комягин объяснил, что «он сдал свой участок в момент первой мобилизации, так как был призван и вернулся с фронта лишь 6 месяцев тому назад. Боясь запустить землю за отсутствием рабочих рук, он сдал свой участок в аренду Мокееву. Семья Камягина состоит из него самого, жены и двух детей. Вернувшись с фронта, он хочет обрабатывать свой участок, чтобы кормить свою семью. Мокеев же что получал с земли, то и продавал».
Представитель Хлебниковского Волостного Земельного Отдела поддержал Егора Комягина: «Принимая во внимание, что Мокеев человек одинокий, помимо своего надела, снимал в аренду еще участок, и руководствуясь инструкцией разделения земли по едокам, Хлебниковский Земельный Отдел постановил расторгнуть заключенный между Мокеевым и Комягиным арендный договор и предоставить спорный участок в пользование Комягина, как вернувшегося с фронта и имевшего преимущество в наделении землей, как многосемейный».
Совет Московского Уездного Комиссариата Земледелия постановление Хлебниковского Волостного Земельного Отдела признал правильным и в удовлетворении жалобы Василия Мокеева отказал.
Еще один пример – претензия крестьянина деревни Хлебниково Сергея Ивановича Каленова к своему земляку Г.П. Колычеву.
4 июля 1918 года Сергей Иванович Каленов явился в Московский Уездный Комиссариат Земледелия и предоставил выписку из протокола Хлебниковского Уездного Земельного Комитета от 28 июня с постановлением об отобрании у него четвертой части принадлежащей ему земли в пользу гражданина той же деревни Г.П. Колычева. Выяснилось, что после смерти отца жалобщика, Ив. В. Каленова, постановлением Управы Земельного Отдела один из четырех его земельных участков был передан Г.П. Колычеву по заявке последнего. Это было мотивировано тем, что у Г.П. Колычева семья, двое взрослых сыновей, и на имеющемся у него обработанном клочке негде было посеять хлеба на 1918 год, при этом ни один из четырех принадлежащих И.В. Каленову участков при его жизни не обрабатывался, и на момент обращения Колычева с заявкой все они пустовали.
На назначенное 3 августа заседание Совета Московского Уездного Комиссариата Земледелия Сергея Иванович Каленов не явился, не явился на заседание также и представитель Хлебниковского Волостного Земельного Отдела, поэтому Совет постановил спорную землю предоставить в пользование гражданину Г.П. Колычеву.
Еще один драматичный пример не касается напрямую деревни Хлебниково. Спорная земля находилась в ведении расположенной неподалеку от Хлебниково деревни Виноградово. Весной 1918 года крестьянин Волоколамского уезда Анисим Комиссаров обратился в Совет Московского Уездного Земельного Комиссариата с просьбой оставить за ним хотя бы часть ранее арендованного участка, который был у него отобран постановлением Хлебниковского Волостного Земельного Комиссариата или, по крайней мере, «позволить хотя бы в этом сезоне снять урожай растущей там клубники» .
На родине, в Волоколамском уезде, Анисим Комиссаров имел земельный надел в количестве 1 ½ десятин . Однако большую семью Комиссаровых, в которой к тому времени было пятеро детей, а на момент рассмотрения жалобы детей насчитывалось уже семеро (от полутора до 24 лет) надельная земля прокормить не могла. Поэтому 25 августа 1911 года Комиссаров заключил нотариально заверенный договор с крестьянским сообществом села Виноградово, по которому он взял в аренду до 1923 года 7 десятин принадлежащей виноградовцам земли.
«Означенную арендованную землю я снимал у граждан села Виноградова под рассадку клубники и огорода, - пояснил Анисим Комиссаров в своем заявлении. - В течение 6 лет мне пришлось немало положить трудов, как для выкопки пней и кустарника, и впоследствии ее удобрить навозом, то у меня получилось, из негодящейся земли вышел культурный огород клубничный. В настоящее время граждане села Виноградово, увидевши, что из неразработанной негодящей земли вышел хороший обработанный культурный клубничный огород – это зависть взяла граждан Виноградова. … У граждан села Виноградова есть пустопорожняя земля пахотная, при имении «Долгие Пруды» в количестве около 20 десятин, которая никем не обрабатывается. Совет Хлебниковского района предлагал гражданам села Виноградова эту землю для обработки ее, но они этого не желают, а настаивают отобрать от меня означенный огород, и решить меня, как семейного человека, куска насущного хлеба, и уже обработанного клубничного огорода на 1918 год».
Заседание Совета Московского Уездного Земельного Комиссариата состоялось 30 мая 1918 года. После доклада дела Комиссаров подтвердил обстоятельства, изложенные в прошении. «Земля была покрыта кустарником и пнями, он, положив много труда и средств, обработал и культивировал ее; в настоящее же время общество граждан села Виноградова лишило его права пользования этой земли, а Волостной Комиссариат это постановление Общества утвердил».
Представители Сельского комитета заявили, что «у них в селении наблюдается малоземье, а между тем вернувшиеся с фронта солдаты требуют предоставления им земли. Для удовлетворения земельной нужды коренного населения постановлено отобрать землю у пришлых арендаторов-клубничников, в том числе и у Комиссарова, у которых в аренде было в общем 14 десятин, тем более, что платили они за аренду весьма незначительную сумму – по 50 рублей за десятину, тогда как сами получали огромные барыши. Однако, Волостной комиссариат не допустил раздела этой земли в виду высокой культурной ценности ее, предложив использовать для наделения безземельных и малоземельных церковную землю, которой у них около 40 десятин, но пахотной земли там немного, всего 5-6 десятин, остальная же площадь под лесом и садами, и при том притязания на землю заявляют граждане еще 6-ти деревень, принадлежащих тому же приходу. Приступить к распределению этой земли нельзя, да и священник просит (исправлено от руки: грозит) закрыть храм, если отберут у церкви землю. Земля была разработана трудами Комиссарова, расчистившего ее от мелколесья и пней, взята им в аренду на 6 лет с правом возобновления договора, но, предвидя отобрание земли, Комиссаров стал ее запускать».
Представитель Волостного Земельного Комиссариата объяснил, что «хотя с. Виноградово и не отличается многоземельем, но в фондах земли этого селения есть много неразработанных пустырей, а кроме того имеется и церковная земля, которой граждане села Виноградова могли бы воспользоваться, так как церковные причты их волости, получая на свою долю земельный выдел, охотно идут на всякие уступки, но граждане с. Виноградово этой земли не распределяют, очевидно, «жалея» батюшку. Ссылка на то, что еще пять деревень претендуют на эту землю, неосновательна, так как право на нее принадлежит одному только селу Виноградову, к землям которого примыкает церковная земля. Если часть клубничной земли будет предоставлена Комиссарову, то надо иметь в виду, что на грядах имеется ягода двух, даже трех видов, весьма различных по качеству, что зависит от возраста культур».
Спрошенный вторично, Комиссаров объяснил, что «он трудами своими и семьи мог бы разрабатывать 1 ½ дес. клубники, но в настоящее время уже поздно заниматься разработкой клубничных гряд, тем более, что ему придется предварительно съездить на родину, откуда он мог прибыть в с. Виноградово не ранее как через две недели. В виду этого, а также возможности предоставления в его пользование таких культур, которые могут не оправдать его трудов, он находит более правильным совершенно отказаться от жалобы и от права получения клубничной земли».
Совет Московского Уездного Земельного за отказом от Комиссарова от жалобы постановил решение Хлебниковского Волостного Земельного Комиссариата утвердить.
* * *
Принятый 22 мая 1922 года Земельный кодекс РСФСР закрепил за волостями, селениями и другими сельскохозяйственными объединениями в постоянное трудовое пользование все то количество земли, которое на тот момент находилось в их фактическом трудовом пользовании и было законно предоставлено им постановлениями земельных органов или съездов советов (волостных, уездных и губернских) из земель, предназначенных к распределению в трудовое пользование .
«Клубничный бизнес» во времена НЭПа, т.е. с 1921 года, на несколько лет вперед получил широкое развитие у крестьян окрестных поселений. Клубнику сажали везде – и на пахотных землях, и на лесных угодьях. В «Отчете по устройству Хлебниковского лесничества Московской губернии и уезда от 1927-1928 г.» отмечается возможность предоставления лесных участков под разведение ягод: «Доходных участков в Хлебниковском лесничестве может быть много, т.к. здесь сильно развивается клубниководство и местное население с охотой арендует лесные участки для этой цели. Лесоустройство находит возможным сдавать в аренду для этой цели лесосеки лиственничного хозяйства с условием производства культур за счет арендатора через 5-6 лет».
Сергей Михайлович Голицын, семья которого жила с 1930 по 1932 год в селе Котове, вспоминает : «Когда растаял снег, мы неожиданно увидели, что все поля по соседним деревням — Щапово, Павликово, Виноградово, Хлебниково — засажены клубникой. Ее начали разводить в массовом масштабе со времен нэпа. Немалый доход она приносила хозяевам. А в 1930 году власти решили эти клубничные плантации прибрать к рукам, их попросту отобрали у владельцев участков, и был организован совхоз. Клубника благополучно поспела, и, чтобы ее собрать, кликнули клич по всей округе: приходите со своими корзинами, кушайте сколько хотите, но ни в карман, ни в сумку — ни одной ягоды. Народу набралась тьма-тьмущая, и я один день ходил, и моя сестра Катя с подругами ходила. Собирали в корзины, тащили на приемный пункт, там сваливали в ящики. Сколько погнило — не знаю. А на следующий год все плантации распахали, засеяли зерном. Да, конечно, государству хлеб нужен, а не ягоды. Так осталась Москва без клубники...»